Ашгабат и Ташкент постепенно сближаются с Брюсселем. Подталкивает их к такому поведению пример соседей. Всего несколько лет назад было почти невозможно представить себе официальное лицо из, например, Туркменистана, посещающее штаб-квартиру Евросоюза для обсуждения вопроса об экспорте природного газа. Теперь же это стало обычным явлением.
Среди постсоветских государств Центральной Азии эта страна наряду с Узбекистаном традиционно была наименее подверженной западному влиянию, однако с течением времени обе они проявляют все большую готовность к разрушению данного стереотипа.
Подталкивает их к такому поведению пример соседей, демонстрирующих преимущества политики многовекторного экспорта энергоресурсов. Первыми странами, начавшими реализовывать подобный подход, были Азербайджан и Казахстан, и теперь оба эти каспийских государства являются участниками новой большой энергетической игры в южно-кавказском и центральноазиатском регионах. Значительная часть их благосостояния обеспечивается за счет продажи нефти и газа, и они понимают, что чем более диверсифицированными являются их экспортные, тем лучше.
Однако чрезвычайно плохое положение дел с правами человека в Узбекистане и Туркменистане в течение длительного времени служило непреодолимым барьером для их взаимодействия с Западом. По этому поводу они подвергались критике в значительно большей степени, нежели Казахстан, Кыргызстан или Таджикистан, хотя и там, разумеется, до общепринятых стандартов было далеко.
В прошлом Ашгабат и Ташкент постоянно заявляли, что это их внутреннее дело. Однако по мере того, как обе страны начали пытаться избавиться от российского доминирования над путями экспорта их энергоносителей (главным образом, газа), они начали понемногу открываться внешнему миру.
Очевидно, что они не желают позволить Москве играть слишком большую роль на их энергетических рынках, поскольку это влечет за собой политические последствия, в том числе рост российского влияния, что может снова превратить их в сателлитов Кремля.
Ранее Туркменистан практически полностью зависел от российских газопроводов для осуществления экспорта своего газа – примерно 50 млрд кубометров ежегодно, если не считать небольшого трубопровода в Иран, рассчитанного на 8 млрд. Но к концу нынешнего года уже начнет действовать новой газопровод в Китай мощностью 30 млрд кубометров. А вот западные компании до недавнего времени больших успехов не имели.
Однако в апреле Германия получила разрешение на проведение исследовательских работ в бассейне Каспия в целях подготовки эксплуатации огромных газовых ресурсов. Это стало прорывом, так как до сих пор Туркменистан не позволял ни одной крупной европейской компании делать что-либо в этом роде.
С другой стороны, несмотря на то, что в ноябре узбекский президент Ислам Каримов заявил, что Россия полностью удовлетворяет все потребности Узбекистана в экспорте газа, в мае с его стороны прозвучали призывы к Италии и Испании инвестировать в энергетические проекты страны.
В январе Астана и Ашгабат послали своих представителей в Будапешт на международную конференцию по трубопроводу «Набукко», предназначенному для транспортировки центральноазиатского газа от границы Грузии в Австрию. В мае они же вместе с Ташкентом приняли участие в пражском саммите ЕС «Южный коридор – новый Шелковый путь». И хотя эти страны пока не подписали совместную декларацию по проекту строительства «Набукко», консультации будут продолжены.
Таким образом, наблюдается постепенное сближение Евросоюза даже с наименее демократическими центральноазиатскими режимами. Желание ЕС диверсифицировать свои источники энергоресурсов вынуждает его в значительной степени закрывать глаза на проблемы с правами человека.
В свете этого наметившееся сотрудничество Брюсселя с официальным Минском не должно вызывать слишком большого недоумения.